Загрузка...
Ярослав Мельник — командир зенитной ракетной батареи «Бук М1», на счету которого 28 целей врага: одиннадцать боевых самолетов разных типов, два вертолета, две крылатые ракеты и тринадцать беспилотников.
Ярослав не боялся один со своим расчетом бросать вызов большим группам самолетов россиян.
Ярослав Мельник — Герой Украины. Орден «Золотая Звезда» ему вручил Президент Украины на церемонии по случаю Дня Воздушных Сил ВС Украины.
Его историю опубликовало информационное агентство «АрмияInform»
О первых противовоздушных боях< /p> В феврале наша батарея несла боевое дежурство в Херсонской области. 24 числа в 4:25 услышали грохот артиллерии и вспышки от взрывов на горизонте.
Мы получили приказ сначала переместиться в Новую Каховку, а затем в Запорожье. Здесь утром 26 февраля мы сбили первую рашистскую цель. Группа российских вертолётов на малой высоте летела атаковать наши подразделения. Двумя ракетами мы сбили один из них – Ми-17. Вблизи Запорожья мы выполняли боевую работу до середины марта. Затем получили приказ выдвинуться в район города Изюм Харьковской области. Наверное, потому что рашистские лётчики там были очень активными. В первый же день наш боевой расчет сбил здесь боевой вертолет росокупантов. Бойцы Нацгвардии Украины обнаружили останки машины и экипажа.
О том, как один «Бук» может противостоять десятым самолетам
— Одновременно в небе над Харьковщиной могли находиться большие группы вражеских самолетов, иногда количество их превышало десяток. Россияне совершали авианалеты на город Изюм и окрестности и охотились за средствами ПВО, то есть за нами. Наша батарея противостояла им одна. Это означает, что как только мы включим свою аппаратуру для обнаружения и увлечения цели, то сразу станем удобной и хорошо заметной мишенью для десяти рашистских летчиков. Как только они нас обнаружат, без колебаний отменят свои полетные задачи по бомбардировке войск или объектов и мгновенно сосредоточатся на уничтожении нашего ЗРК. Десять самолетов могут выпустить десять противорадиолокационных ракет. Могут и больше. То есть соотношение сил было, мягко говоря, не в нашу пользу. Но мы все равно вступали в противовоздушные бои. Российские стервятники охотились за нами, а мы за ними.
У нас были секунды. Включить аппаратуру, обнаружить и захватить объект. Включаем радар подсветки — в кабине решистая пищат и светятся индикаторы, сигнализирующие ему, что он уже наша цель. Все его приспешники в небе уже это тоже знают. Мы выполняем боевой пуск и стремительно оставляем свою позицию, чтобы спастись от противорадиолокационных ракет. Во время противовоздушного боя мы «ведем» одну цель. Что в этот момент делают другие самолеты – мы не видим. Но отдаем себе отчет. Как правило, в настоящее время они уже выпускают по нам свои ракеты.
Желание сбивать кафиров было очень сильно. Однажды мы получили информацию о двух вражеских самолетах в нашем районе. Вышли на позицию, обнаружили и захватили цель. Уничтожили оккупанта. После этого должны быстро переместиться, но злость и пыл боя перевесили. Мы начали охотиться за вторым самолетом. Обнаружили его. Он увидел, что произошло с его напарником. Мог попытаться атаковать нас, но оказался слабодушным. Начал выполнять разворот, чтобы убежать. Мы уничтожили еще и его.
О пехоте, которая была рада видеть зенитчиков на своих позициях
– Зона поражения нашего комплекса – несколько десятков километров. И мы могли бы искать себе позиции подальше от линии боевого столкновения, в безопасных местах. Это все равно позволяло бы нам обнаруживать и уничтожать цели. Но наша батарея, напротив, подходила как можно ближе к переднему краю. Почему мы так поступали? Потому что жалели нашу пехоту на передовой. Попасть под авиационный удар – это, наверное, еще хуже, чем находиться под огнем артиллерии. Мы стремились уберечь нашу пехоту от авиабомб и шли как можно ближе к подразделениям на передовой. Так мы имели больше возможностей помешать врагу нанести авиаудар. Но в то же время это и делало нас очень уязвимыми. И мы шли на это. Осознавали, что пехота, танкисты, артиллерия нуждаются в нашем прикрытии от ударов с воздуха. Сам факт, что рядом стоит «Бук», изрядно подбадривал бойцов сухопутных подразделений. Нас за это очень уважали. Нам за это благодарили. Это боевое братство, которое и словами не опишешь.
Наше присутствие в районе боевых действий заставляло вертолет росокупантов «прижиматься» как можно ближе к земле. И здесь они стали хорошей целью для операторов ПЗРК, пулеметчиков и боевых расчетов зенитных пушек. Приятно было узнавать, как пехотинцы делали то, что уже было не по силам — уничтожали чрезвычайно невысотные цели. >
О попадании противорадиолокационной ракеты
— Однажды российская ракета поразила нашу самоходную огневую установку. Мы поступали все правильно. «Отработали» по цели, изменили позицию. Однако это нам не помогло. Взрыв, шок. Проверяю себя – целый. Руки, ноги – на месте. Смотрю на всех, кто рядом. Все живы и невредимы. Мы оставляем нашу подбитую боевую машину и бежим в ближайшую лесополосу. Оттуда наблюдаем, как в поле одиноко стоит наш Бук. Через некоторое время я решаю вернуться к установке, проверить ее и попытаться эвакуировать. С одной стороны, это просто «железо», ради которого не стоит рисковать жизнью. С другой стороны, это железо имеет шанс уничтожить еще немало вражеских самолетов и спасти много жизней. И это наша единственная возможность здесь и сейчас избивать врага. Бегу полем к самоходной огневой установке, пытаюсь запустить, все получается. Своим ходом добираюсь до укрытия. Было ли мне страшно? Было. Но я сам избрал эту профессию. Сейчас идет война, и это мое время проделать хорошо свою боевую работу. Отвергаю страх и защищаю мать Украину.
Об охоте и его результатах
— В начале весны мы могли выходить на «охоту» каждый день в любое время суток. И мы не колеблясь уходили. Нами руководило желание отомстить за все преступления, совершаемые русскими летчиками, за все беды, которые они несли и мирным жителям, и нашим военным. За бомбардировки, за уничтоженные семьи и дома, за унесенные жизни. Это все происходило на наших глазах. Также упорно ехали на позиции, несмотря на опасность, несмотря на превосходство кафиров в небе. Мы чинили свою технику, которая не выдерживала таких нагрузок, чтобы снова и снова выйти на свою охоту. Рашистские самолеты тогда, в начале весны, практически постоянно находились в небе над контролируемой нашими войсками территорией. К концу весны они уже не появлялись в районе нашей работы. Желание летать, искать и уничтожать, мы у них отбили. Мы выполнили более сорока боевых пусков и уничтожили 28 целей врага. Две крылатые ракеты, два вертолета, 11 боевых самолетов разных типов и 13 БПЛА. Мы еще не довели дело до конца. Остановимся, когда освободим всю Украину и охотим всех русских стервятников.
О доме в танке, охранниках с игрушечными автоматами и поддержке людей— Воевать приходилось в очень сложных условиях. В начале марта в Харьковскую вернулась лютая зима. Морозы до минус 20 градусов. Все замерзало. Мы не снимали с себя ватных штанов и курток в течение нескольких суток. Не видели тепла и горячую воду. Не могли даже разжечь костры поблизости, потому что это нас демаскировало. Вдали от позиции, в кустарниках мы могли ненадолго развести костер. Размораживали воду, чтобы напиться, разогревали консервы. Грелись. Несколько недель нашим домом была наша самоходная установка. Мы жили, ели, пили, спали и сражались в танке. Впоследствии мы переместились поближе к населенным пунктам. Местная семья пригласила нас в свой дом. Люди заботились о нас, как о родных. Топили печь, готовили еду, приносили разнообразные продукты и блюда.
Гражданские люди смотрели на нашу боевую работу и уважали нас, ведь видели, как сбиваем самолеты, которые до нашего прибытия сюда безнаказанно бросали бомбы на городки и деревни. Любая поломка техники – люди уже здесь. Привозят запчасти. «Говори, что нужно. Все найдем», — говорили.
Однажды мы заметили на линии столкновения подбитый российский ЗРК «Тор». Нам он подходил как донор запчастей для ходовой части. Надо было его отбуксировать из опасной зоны трактором. И среди местных людей быстро нашелся фермер, который предоставил трактор, и доброволец, согласившийся сесть за руль. В бронежилете и шлеме он вместе с нами отправился трактором в опасную зону, и мы таки притащили российский «Тор».
Ко мне приходили местные дети с игрушечными автоматами и предлагали свою охрану: «Там на постах стоят твои солдаты , охраняющие позицию. Давай мы заменим их или будем охранять вместе». Надо было подобрать специальные слова, чтобы отказаться от такой помощи. Вот такая поддержка людей была.
О боевом расчете
— Всех людей из моего боевого расчета, с которыми я воевал, я назову поименно. Это Андрей, Роман, Алексей. Часть военнослужащих подразделения мне пришлось отправить в тыл с неисправной техникой, а они остались со мной избивать кафиров. Однажды я получил приказ от высшего командования выбыть в тыловой район. Но объяснил командирам, что не имею теперь морального права оставить свой боевой расчет. Хорошо, что меня услышали и поняли. В эти же сутки мы снова вышли на охоту и уничтожили сразу три цели. На установке осталась одна ракета. Мы вернулись на базу. Поспали сорок минут, пока самоходную огневую установку снова зарядили боекомплектом. Затем снова вышли на позицию и «приземлили» еще два самолета. После этого почти трое суток россияне вообще не летали. Приходили в себя, наверное. Пытались понять, что произошло.
Моя награда – это большая заслуга всего боевого расчета. Зенитный ракетный комплекс «Бук-М1» – коллективное оружие. От скорых правильных действий каждого зависит успех боя. К тому же, если бы кто боялся, был неуверен, я бы, наверное, не пошел бы сбивать самолеты с такими людьми. Мы все были единым целым, слушали и слышали друг друга.
О сорокалетней ракете и результатах, превзошедших ожидания
— Одна из наших ракет была сделана в 1983 году. Я смотрел на нее и сомневался, полетит ли она к цели. Мы зарядили ее и впоследствии выполнили боевой запуск. Почти сорокалетняя ракета уничтожила цель. Российский самолет падал на землю после ее попадания, словно осенний лист. Видео падения было снято разными людьми с разных мест и опубликовано в интернете.
Это не единственная ситуация, когда результат превосходил наши ожидания. Однажды мы получили задачу обнаружить и уничтожить две выпущенные врагом крылатые ракеты. Наша самоходная огневая установка может работать одновременно только по одной цели. Мы осознавали, что уничтожение даже одной крылатой ракеты будет большой удачей. Цель мы обнаружили, выполнили боевой запуск. Наша зенитная ракета разорвалась так, что обломками повредила две крылатые ракеты рашистов.
Также мы сбили самолет, не выпустив ни одной ракеты. Выявили цель. Включили радар подсветки. В кабине решиста в это время зазвучали звуковые сообщения об облучении радаром. Он понял, что из охотника превратился в цель. Наверное, это так ошеломило лётчика, что он сразу катапультировался. Самолет разбился.
О «Зое», «Надюше» и NASAMS
— Батарея — две самоходные огневые установки (СВУ) и одна пускозарядная установка. Одну СВУ мы назвали Надюша, другую Зоя. Мы благодарили их постоянно за их преданность и покорность. Они ехали с нами в ад боев и не ломались в самые трудные моменты.
Я приходил к «Зое» утром и говорил: «Привет, девочка! Как ты? Хорошо у тебя все работает?». Заводили, проверяли, уезжали. Во время противовоздушных боев я часто говорил: «Ну что, Зой, еще одну ракету выпустим и едем отдыхать?» Мы разговаривали с ней как с боевой подругой.
Бывало, что Зоя не хотела работать. Что-то выходило из строя. «Зоя, ну что же такое?» – спрашивал я ее. И мы ехали по ремонту. Тогда я думал, что Зоя, наверное, что-то знает и не хочет выходить в это время на позицию. Это мы, люди, всегда готовы к работе. А техника может и капризничать. «Зоя» — наш талисман. Мы берегли ее, а она нас. «Зоя» уберегла нашу жизнь при попадании ракеты, она уберегла жизнь сотен украинских военных и гражданских людей, по которым не были нанесены авиаудары.
Бывало, что Зоя и Надюша выходили на охоту одновременно. И это была невероятная коллективная работа. Например, мой боевой расчет мог только привлекать к себе внимание врага, а в это время боевой расчет «Надюши» из засады неожиданно для оккупантов наносил им сокрушительный удар. Воевать «Буками» — настоящее боевое искусство, где можно каждый раз разрабатывать новые приемы. Даже одна огневая установка – это самодостаточная грозная боевая единица. А две — уже серьезная сила, которая может полностью изменить ситуацию в небе. Конечно, при условии, если вы любите свою технику, умеете ее применять, имеете волю уничтожать врага и побеждать. Я убежден, что «Бук» — лучший ЗРК для боевой работы вблизи линии столкновения.
Сейчас все чаще говорят о передаче нам зенитных ракетных комплексов NASAMS. И меня спрашивают, смог ли я со своей батареей быстро научиться применять их. Я отвечаю: «Дайте нам немного времени, мы научимся работать на них и будем уничтожать врага так, как этого никогда и никто не делал».
О коротком разговоре с Главнокомандующим ВСУ и Командующим Воздушными Силами
— Конечно, информация о боевой работе нашей батареи фиксировалась и проходила через все командные пункты по подчинению. Наверное, в какой-то момент мои командиры решили, что эти результаты достойны награды. На торжественной церемонии, посвященной Дню Воздушных Сил ВС Украины, Президент Украины вручил мне орден «Золотая Звезда» Героя Украины. После награждения ко мне подошел Командующий Воздушными Силами ВС Украины генерал-лейтенант Николай Олещук. Пожал руку, сказал: «Спасибо за твою боевую работу. Ее уважают все украинцы». Дальше он подвел меня к генералу Валерию Залужному. Представил: «Это командир батареи, который делает на поле боя то, чего еще никто никогда не делал». Главнокомандующий ответил: «Хорошо, что такие ребята есть в нашей армии». Я только заметил, что таких ребят у нас много. Поэтому мы завершим войну нашей Победой.