Загрузка...
В ХХ веке не было политической иконы ярче, чем Фидель Кастро. Его смерть заново запустит немало важных и ранее нерешенных дискуссий о его месте в истории и о революционных идеях, воплощением которых он был.
Он занимал особое место в сознании и коллективном воображении многих представителей своего поколения. Безнадежно коррумпированный режим, который Фидель и его даже более стильный сообщник Че Гевара сбросили, был классической банановой республикой. Казалось бы, более достойной мотивации тоже было не найти.
Паразитический режим Фульгенцио Батисты был отличной площадкой для американцев, чтобы избежать удушающей морали Соединенных Штатов 1950-х. Мы мало знали о Кубе на тот момент, и казалось, что Фидель явно занимает правильную сторону. Но запомнят его совсем иначе.
В отличие от Че, Фидель прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как его наследство разрушат, построенную им модель вывернут наизнанку, и даже нормализуют отношения с его злейшим врагом. На этом фоне есть риск, что об абсолютно реальных достижениях режима Кастро забудут.
Но на самом деле беден, как церковная мышь, страна третьего мира умудрилась создать крайне устойчивую медицинскую систему и систему здравоохранения. Конечно, могли быть некоторые сомнения относительно темпов, но по сравнению с другими странами региона ключевые социальные индикаторы выглядели неплохо. Как подчеркнул знаменитый режиссер Майкл Мур, медицинская система Кубы по многим параметрам превосходила даже американскую. Неплохо для страны, которая более пятидесяти лет жила под американскими санкциями.
Можно понять, почему США ненавидели Кастро и сделали множество попыток убить или свергнуть его – иногда даже комических. Спонсируемая ЦРУ высадка в заливе Кочинос в 1961 году, которая стала позором для США, только укрепила позиции Кастро и его авторитет в народе и среди более романтических его зарубежных поклонников.
Даже Кубинский ядерный кризис 1962 года, во время которого США и Советский Союз дошли до грани ядерной войны из-за попыток последнего разместить на Кубе баллистические ракеты, не пошатнул позиции Фиделя. Он укрепил его репутацию самого раздражающего и самого стойкого противника американской гегемонии в регионе, который США считали своим.
Напоминала последний вздох революционного идеализма в Латинской Америке, и, возможно, во всем мире, так называемая «розовая волна», прокатившаяся по всему региону в 1990-е и 2000-е годы, казалось, может стать новым вызовом американскому доминированию, а также политического и экономического порядка, который представляли собой США.
Поколение левых лидеров в Латинской Америке пришло, ушло или – в случае Николаса Мадуро, преемника Уго Чавеса в Венесуэле, готовится уйти. Даже в Бразилии наследие бывшего президента Луиса да Сильва подверглось роковой вреда вследствие серьезного коррупционного скандала и слабых показателей бразильской экономики в последние годы.
Как это ни парадоксально, будущее Кубы может оказаться куда более радужным, чем будущее некоторых стран в Южной Америке. Никому не дано предугадать, что в отношении Кубы сделает режим Трампа (как и в любом другом отношении), но, если брат Фиделя Рауль продолжит либерализовать экономику и улучшать отношения с гигантским соседом Кубы, она может получить большие бонусы от притока инвестиций и туристов.
С учетом того, что это будет практически возвращением к ситуации до начала революции Фиделя, это может стать исторической иронии. К тому же, это вызывает вопросы относительно того, способны «великие люди в истории» по-настоящему долгосрочные изменения.
Фидель Кастро – одновременно анахронизм и символ конкретного места и эры. В теории социализм продолжает оставаться привлекательной, заманчивой идеей. Но даже самые ярые его сторонники были бы вынуждены признать, что на практике все получилось далеко не так гладко.
Как показывает нам жизнь Фиделя и его времена, сделать что-то, что по-настоящему решить проблему угнетения и неравенства, по-прежнему сложно – почти невозможно.